Психологи КБР с готовностью пришли на помощь детям из ДНР, побывавшими на реабилитации в Кабардино-Балкарии. О том, как специалисты республики помогают им справиться с последствиями пережитого, по просьбе «КБП» рассказывает профессор кафедры детских болезней, акушерства и гинекологии КБГУ, руководитель ординатуры и аспирантуры по психиатрии, педиатр-психотерапевт, доктор медицинских наук Лейла Теммоева.«У многих детей наблюдается ярко выраженный посттравматический стрессовый синдром, — рассказывает Лейла Теммоева. — Когда на организм психологически оказывает влияние тот или иной фактор, он активизирует защитные функции. Но если этот фактор продолжает действовать, то организм реагируют таким образом: там, где имеется патология, он срывается. В нём могут также возникнуть различные психические либо психологические изменения. Так и возникает постстресовый синдром, который может усугубляться, если ребёнок продолжает находиться в стрессогенной обстановке».По её словам, синдром может усугубляться и в том случае, если ребёнок в стрессогенной обстановке уже не находится, но продолжает переживать её обстоятельства. Если такому ребёнку не провести психологическую коррекцию, а при необходимости  и назначить фармакотерапию, то есть лекарственные препараты, то этот стрессогенный фактор будет влиять на детскую психику. Учитывая, что детская психика – очень ранимая и тонкая, в дальнейшем у такого ребёнка могут появиться страхи, произойдёт наслоение другой симптоматики. В результате он будет себя плохо чувствовать, может появиться раздражительность, нарушение сна, плохая успеваемость в школе, нежелание общаться, дистанцирование от родителей и сверстников, замкнутость. Поэтому вмешательство специалистов необходимо.«А ведь в нашем случае речь идёт о детях, не просто прибывших из мест, где велись активные боевые действия, но и потерявших там родителей, — подчёркивает специалист. — Таким детям нам приходилось сначала давать время на адаптацию, затем уже проводить психологическую коррекцию».Коррекция применяется в зависимости от возраста. Если дошкольный – игровая и арт-терапия (песочная, изобразительное искусство). Если более старшего возраста – более рациональная. Попросту говоря, ребёнку дают «выговориться», предоставляя возможность «проговорить» свою проблему.«Когда дети поступают в детский реабилитационный центр «Радуга», специалисты центра составляют анамнез каждого, — говорит Лейла Теммоева. — Среди этих специалистов есть и психологи, которые определяют, кому из группы требуется моя помощь. Затем в дело вступаем мы с коллегами. Я работаю с каждым ребёнком индивидуально. В первую встречу происходит знакомство, пока без применения психологических методик, чтобы ребёнок ко мне привык и между нами установилось доверие. Такие встречи происходят в присутствии их мам либо сопровождающих их взрослых, которые есть в каждом заезде».В двух заездах, которые приняла «Радуга», таких детей было около двадцати. Возраст – от 7 до 15 лет. Время консультаций зависит от ситуации – кому-то достаточно 30-40 минут, кому-то необходимо уделить полтора часа или больше. Коллеги Лейлы Теммоевой, напротив, проводят групповые встречи, в ходе которых применяют, например, релакс-терапию, когда дети закрывают глаза, звучит музыка и голос психотерапевта.По итогам этих встреч назначаются рекомендации для психологов: «В зависимости от ситуации это может быть медикаментозная терапия либо психокоррекция. Далее в работу вступает психолог соответствующего профиля. Один работает с соматикой, другой – с эмоциональной или когнитивной сферой, третий – с дефектами. Далее, уже на повторном приёме, я смотрю, какие результаты эта работа принесла. Если методика даёт ожидаемый результат, придерживаемся её. Бывает, психолог приходит ко мне и сообщает, какой сфере, по его мнению, можно было бы ещё уделить внимание, или сообщает, что у наблюдаемого ребёнка появились ранее не выявленные проблемы. Так же поступают и врачи, которые работают в отделениях «Радуги». Они видят этих детей постоянно и всегда сразу сообщают мне обо всех изменениях в их состоянии. Справедливости ради надо сказать, что так мы работаем со всеми детьми, не только с теми, что прибывают в «Радугу» из Мариуполя и Макеевки – уделить внимание надо каждому. Таким же образом я провожу консультации в Детской клинической больнице, реабилитационном центре при Республиканском доме ребёнка».В целом дети из ДНР держатся стойко. Лейла Теммоева признаётся, что ожидала худшего: «Главное, чего им не хватает – эмоционального тепла. Вы не поверите, но, уходя, каждый из них обнимал меня. Можно было бы подумать, что это происходит из-за того, что я вызываю у них ассоциации с мамой. Однако так же они относились и к врачам-мужчинам».Больше остальных ей запомнились два случая, оба с мальчиками. Один из них страдал ДЦП, просыпался по ночам, вздрагивал. Второй потерял родителей.«Во время первой встречи они проявляли настороженность, присматривались, — рассказывает Лейла Теммоева. — С первым я нашла контакт быстро: на второй день он уже приходил ко мне, улыбаясь, делился впечатлениями о наших природных красотах. Но тот, который потерял родителей, на контакт шёл не так охотно. С ним пришлось работать дольше. Он дистанцировался, на наших встречах сидел, смотря в пол, на вопросы отвечал односложно или отделывался дежурным: «У меня всё хорошо!». Но от персонала я знала, что он тоже испытывает страх, вздрагивает по ночам, беспричинно просыпается, начинает ходить. И только когда я подключила медикаментозную терапию, общий фон стал лучше, ребёнок стал более открытым».Оказывать психологическую помощь пришлось не только детям: одну из мам по её просьбе тоже пришлось консультировать. Свои визиты к Лейле Теммоевой она старалась не афишировать, приходя украдкой, во время тихого часа. Её рассказы о том, что им пришлось пережить, были очень тяжёлыми. В её случае без медикаментозной терапии тоже не обошлось, потому что она после пережитого вообще перестала спать по ночам.Отмечают специалисты ещё и такую проблему: дети находятся на реабилитации всего 21 день, что явно недостаточно и психологическую коррекцию желательно было бы продолжить. Конечно, прогресс был налицо в любом случае: дети перестают «закрываться» от специалистов, чувствуют себя увереннее и в целом значительно лучше.«Но этого всё равно недостаточно, нужно ещё работать и работать, — отмечает Лейла Теммоева.  – Ведь благоприятный психологический климат, благодаря которому исчез постстрессовый синдром, должен сохраняться. Возвращение обратно в стрессогенную обстановку чревато и возвращением синдрома. Созданный для них психологический комфорт в сочетании с работой психологов должен быть сохранён в течение хотя бы полугода».